История Ирэны Петрук. Бруклин. Нью-Йорк

Эмиграция... Это слово стало актуальным и близким уже в моем зрелом возрасте. В действительности эмиграция для моей семьи началась в конце позапрошлого века. Вся наша семья проживала на территории теперешней Западной Украины, которая в силу своего географического расположения и многоязычного населения находилась во власти Румынии, Австро-Венгрии и -- уже перед присоединением с Советскому Союзу – Польши. Бедность была постоянным спутником большой семьи по фамилии Тростинские. И когда сельская красавица Екатерина Доскочинская, одаренная прекрасным голосом, встретилась с Онуфрием Тростинским, в жилах которого текла и цыганская кровь, они создали семью, от которой по обе стороны приемные родители отреклись. Первенец появился в 1898 году, и мой дед начал ездить по всем странам Европы как мастер по изготовлению изразцовых печей. С ранней весны и до поздней осени зарабатывал деньги, чтобы прокормить семью. Таким образом его «богатством» стали 18 языков, в том числе и цыганский. Шестеро детей из восьми учились в немецкой школе, которая принадлежала немецкой колонии Доренфельд. В 1924 году моя бабушка умерла, заболев, по рассказам, воспалением легких. Самой маленькой моей тете Кате было всего 1,5 года. Собравшись за океан в Америку, брат деда (Тростинский) хотел забрать ее с собой, но старшие дети ее не отдали. Девочек определили на «службу» в зажиточные семьи во Львов (21 км от деревни), где одна из них – Мися (только после смерти узнали ее настоящее имя - Агафья) воспитывалась в еврейской семье и впитала в себя веру, посещала еврейскую синагогу, знала отлично идыш, еврейский фольклор и культуру. Еще один из детей - Василий- в 1942 году в начале Второй мировой войны выехал в Европу на границу Чехии и Германии,да так и не вернулся из-за страха быть осужденным и попасть в сталинские лагеря, хотя его жена и трое детей по окончании войны в 1945 году возвратились во Львов. Страх перед большевизмом подвигнул многих на выезд в направлении обратном Востоку, а то и за океан. Вот так и мои будущие родители в 1937 году приняли решение вместе с двоюродными братом Антоном и сестрой Настей выехать в Америку. То ли страх перед долгим путешествием на пароходике, то ли неизвестная жизнь за океаном остановила отъезд и они вернулись из города Гданська (Польша) во Львов. За 6 месяцев до начала войны родилась я. В то время отец работал домоуправляющим. 22 июня 1941 года был призван в числе 10 тыс. мужчин в Красную Армию. Четверо суток двигались пешком в сторону дислокации советских войск по 25 км в день, но попасть на линию фронта не удалось. Все призванные в армию были распущены по домам. Началась жизнь на оккупированной немцами территории... В марте 1944 года, когда предполагалась бомбежка Львова, отец увез маму, меня и двухнедельную мою сестру в глухую деревню Борусив, где жил его брат, а сам ушел на фронт, за что бендеровцы хотели убить его оставшуюся семью. Но случилось чудо – мы остались живы, а «молодые борцы за свободную Украину» были уничтожены во дворе хаты, которую мы снимали, наступающими русскими войсками. Потом возвращение во Львов, где наша квартира перешла во владение советского офицера... Нашли служебную квартиру во Львовской картинной галерее,из которой отец, возвратившись из запасных частей Красной Армии инвалидом, «загремел» по доносу на 10 лет сталинских лагерей на Колыму и Магадан. В городе начались облавы: членов семей репресированных вывозили в Сибирь, детей отдавали в детский дом. От этой участи мы скрывались в глухой деревне, где мне пришлось испытать все тяготы жизни под диктатом советского режима. Окончила школу, стала студенткой Львовского политехнического института. После института, в 1962 году, получила направление на предприятие, выпускающее спецаппаратуру, но к работе меня не допускали, так как моя биография не внушала доверия ( мне тогда исполнился 21 г.) как «дочери врага народа»....Это клеймо тянулось за мной долгие 20 лет. В 80-е годы наступило какое-то потепление в отношении заграницы, и я впервые поехала в Польшу, открыв для себя иной мир. И вот 1991 год. Развал СССР, в котором мы жили и работали, получали образование, рожали и растили детей. 1992 год (октябрь) – получение гостевой визы в Америку. И то, что не удалось осуществить родителям, довелось осуществить мне. Без статуса, языка, поддержки – жизнь в Америке началась со знаменитого Брайтона в должности няни. Есть крыша над головой, какое-то количество денег и еда. Здесь в газете «Новое Русское Слово» прочитала объявление о русскоговорящем педиатрическом офисе, где работала Кира Белиловская, жена моего близкого товарища и одногруппника, который эмигрировал в Америку в 1972 году. И сейчас вспоминаю эту встречу, как что-то необыкновенное. Узнаю из первых уст о гринкарте и политическом убежище. На последнем остановилась – это дало мне в том далеком 1993 году получить право работать официально. Полтора года по вечерам учила английский язык в Кингсборо Колледже. Будучи общительным по натуре человеком познакомилась с Украинской диаспорой Манхэттене, Коннектикуте и Нью-Джерси. Город Чартерет, поездка к той самой Насте, которая почти 6 лет с братом добиралась в Америку в 30-е годы. Небольшая квартира, стены увешаны фотографиями, в том числе и моих родителей, - поддерживая тем самым воспоминания о родной деревне, родственниками. Украинский обед : борщ и вареники. Все это неповторимо. А вот другое событие: концерт ансамбля подростков в Украинском доме культуры в Манхэттене на Второй Авенью. На сцене поет 15-летняя девочка, точноая копия меня в мои 15 лет. Не могу дождаться окончания концерта. В одну секунду возникает версия: если ее фамилия Доскочинская, если она из города Николаев Львовской области, да еще в наследство голос бабушки, то она моя родственница. Объявляют имена участников ансамбля. Так и есть! Ее зовут Оксана Доскочинская.... Сегодня моя семья в количестве шести человек воссоединилась. Все мы - граждане Америки. Имена Тростинских -- девичья фамилия моей мамы ( 5 человек), выбиты на стене Эллис Айленда. Кто они? Эмигранты прошлого века... И ведь каждая семья имеет свою неповторимую историю иммиграции. Эмиграция... Это слово стало актуальным и близким уже в моем зрелом возрасте. В действительности эмиграция для моей семьи началась в конце позапрошлого века. Вся наша семья проживала на территории теперешней Западной Украины, которая в силу своего географического расположения и многоязычного населения находилась во власти Румынии, Австро-Венгрии и -- уже перед присоединением с Советскому Союзу – Польши. Бедность была постоянным спутником большой семьи по фамилии Тростинские. И когда сельская красавица Екатерина Доскочинская, одаренная прекрасным голосом, встретилась с Онуфрием Тростинским, в жилах которого текла и цыганская кровь, они создали семью, от которой по обе стороны приемные родители отреклись. Первенец появился в 1898 году, и мой дед начал ездить по всем странам Европы как мастер по изготовлению изразцовых печей. С ранней весны и до поздней осени зарабатывал деньги, чтобы прокормить семью. Таким образом его «богатством» стали 18 языков, в том числе и цыганский. Шестеро детей из восьми учились в немецкой школе, которая принадлежала немецкой колонии Доренфельд. В 1924 году моя бабушка умерла, заболев, по рассказам, воспалением легких. Самой маленькой моей тете Кате было всего 1,5 года. Собравшись за океан в Америку, брат деда (Тростинский) хотел забрать ее с собой, но старшие дети ее не отдали. Девочек определили на «службу» в зажиточные семьи во Львов (21 км от деревни), где одна из них – Мися (только после смерти узнали ее настоящее имя - Агафья) воспитывалась в еврейской семье и впитала в себя веру, посещала еврейскую синагогу, знала отлично идыш, еврейский фольклор и культуру. Еще один из детей - Василий- в 1942 году в начале Второй мировой войны выехал в Европу на границу Чехии и Германии,да так и не вернулся из-за страха быть осужденным и попасть в сталинские лагеря, хотя его жена и трое детей по окончании войны в 1945 году возвратились во Львов. Страх перед большевизмом подвигнул многих на выезд в направлении обратном Востоку, а то и за океан. Вот так и мои будущие родители в 1937 году приняли решение вместе с двоюродными братом Антоном и сестрой Настей выехать в Америку. То ли страх перед долгим путешествием на пароходике, то ли неизвестная жизнь за океаном остановила отъезд и они вернулись из города Гданська (Польша) во Львов. За 6 месяцев до начала войны родилась я. В то время отец работал домоуправляющим. 22 июня 1941 года был призван в числе 10 тыс. мужчин в Красную Армию. Четверо суток двигались пешком в сторону дислокации советских войск по 25 км в день, но попасть на линию фронта не удалось. Все призванные в армию были распущены по домам. Началась жизнь на оккупированной немцами территории... В марте 1944 года, когда предполагалась бомбежка Львова, отец увез маму, меня и двухнедельную мою сестру в глухую деревню Борусив, где жил его брат, а сам ушел на фронт, за что бендеровцы хотели убить его оставшуюся семью. Но случилось чудо – мы остались живы, а «молодые борцы за свободную Украину» были уничтожены во дворе хаты, которую мы снимали, наступающими русскими войсками. Потом возвращение во Львов, где наша квартира перешла во владение советского офицера... Нашли служебную квартиру во Львовской картинной галерее,из которой отец, возвратившись из запасных частей Красной Армии инвалидом, «загремел» по доносу на 10 лет сталинских лагерей на Колыму и Магадан. В городе начались облавы: членов семей репресированных вывозили в Сибирь, детей отдавали в детский дом. От этой участи мы скрывались в глухой деревне, где мне пришлось испытать все тяготы жизни под диктатом советского режима. Окончила школу, стала студенткой Львовского политехнического института. После института, в 1962 году, получила направление на предприятие, выпускающее спецаппаратуру, но к работе меня не допускали, так как моя биография не внушала доверия ( мне тогда исполнился 21 г.) как «дочери врага народа»....Это клеймо тянулось за мной долгие 20 лет. В 80-е годы наступило какое-то потепление в отношении заграницы, и я впервые поехала в Польшу, открыв для себя иной мир. И вот 1991 год. Развал СССР, в котором мы жили и работали, получали образование, рожали и растили детей. 1992 год (октябрь) – получение гостевой визы в Америку. И то, что не удалось осуществить родителям, довелось осуществить мне. Без статуса, языка, поддержки – жизнь в Америке началась со знаменитого Брайтона в должности няни. Есть крыша над головой, какое-то количество денег и еда. Здесь в газете «Новое Русское Слово» прочитала объявление о русскоговорящем педиатрическом офисе, где работала Кира Белиловская, жена моего близкого товарища и одногруппника, который эмигрировал в Америку в 1972 году. И сейчас вспоминаю эту встречу, как что-то необыкновенное. Узнаю из первых уст о гринкарте и политическом убежище. На последнем остановилась – это дало мне в том далеком 1993 году получить право работать официально. Полтора года по вечерам учила английский язык в Кингсборо Колледже. Будучи общительным по натуре человеком познакомилась с Украинской диаспорой Манхэттене, Коннектикуте и Нью-Джерси. Город Чартерет, поездка к той самой Насте, которая почти 6 лет с братом добиралась в Америку в 30-е годы. Небольшая квартира, стены увешаны фотографиями, в том числе и моих родителей, - поддерживая тем самым воспоминания о родной деревне, родственниками. Украинский обед : борщ и вареники. Все это неповторимо. А вот другое событие: концерт ансамбля подростков в Украинском доме культуры в Манхэттене на Второй Авенью. На сцене поет 15-летняя девочка, точноая копия меня в мои 15 лет. Не могу дождаться окончания концерта. В одну секунду возникает версия: если ее фамилия Доскочинская, если она из города Николаев Львовской области, да еще в наследство голос бабушки, то она моя родственница. Объявляют имена участников ансамбля. Так и есть! Ее зовут Оксана Доскочинская.... Сегодня моя семья в количестве шести человек воссоединилась. Все мы - граждане Америки. Имена Тростинских -- девичья фамилия моей мамы ( 5 человек), выбиты на стене Эллис Айленда. Кто они? Эмигранты прошлого века... И ведь каждая семья имеет свою неповторимую историю иммиграции. Эмиграция... Это слово стало актуальным и близким уже в моем зрелом возрасте. В действительности эмиграция для моей семьи началась в конце позапрошлого века. Вся наша семья проживала на территории теперешней Западной Украины, которая в силу своего географического расположения и многоязычного населения находилась во власти Румынии, Австро-Венгрии и -- уже перед присоединением с Советскому Союзу – Польши. Бедность была постоянным спутником большой семьи по фамилии Тростинские. И когда сельская красавица Екатерина Доскочинская, одаренная прекрасным голосом, встретилась с Онуфрием Тростинским, в жилах которого текла и цыганская кровь, они создали семью, от которой по обе стороны приемные родители отреклись. Первенец появился в 1898 году, и мой дед начал ездить по всем странам Европы как мастер по изготовлению изразцовых печей. С ранней весны и до поздней осени зарабатывал деньги, чтобы прокормить семью. Таким образом его «богатством» стали 18 языков, в том числе и цыганский. Шестеро детей из восьми учились в немецкой школе, которая принадлежала немецкой колонии Доренфельд. В 1924 году моя бабушка умерла, заболев, по рассказам, воспалением легких. Самой маленькой моей тете Кате было всего 1,5 года. Собравшись за океан в Америку, брат деда (Тростинский) хотел забрать ее с собой, но старшие дети ее не отдали. Девочек определили на «службу» в зажиточные семьи во Львов (21 км от деревни), где одна из них – Мися (только после смерти узнали ее настоящее имя - Агафья) воспитывалась в еврейской семье и впитала в себя веру, посещала еврейскую синагогу, знала отлично идыш, еврейский фольклор и культуру. Еще один из детей - Василий- в 1942 году в начале Второй мировой войны выехал в Европу на границу Чехии и Германии,да так и не вернулся из-за страха быть осужденным и попасть в сталинские лагеря, хотя его жена и трое детей по окончании войны в 1945 году возвратились во Львов. Страх перед большевизмом подвигнул многих на выезд в направлении обратном Востоку, а то и за океан. Вот так и мои будущие родители в 1937 году приняли решение вместе с двоюродными братом Антоном и сестрой Настей выехать в Америку. То ли страх перед долгим путешествием на пароходике, то ли неизвестная жизнь за океаном остановила отъезд и они вернулись из города Гданська (Польша) во Львов. За 6 месяцев до начала войны родилась я. В то время отец работал домоуправляющим. 22 июня 1941 года был призван в числе 10 тыс. мужчин в Красную Армию. Четверо суток двигались пешком в сторону дислокации советских войск по 25 км в день, но попасть на линию фронта не удалось. Все призванные в армию были распущены по домам. Началась жизнь на оккупированной немцами территории... В марте 1944 года, когда предполагалась бомбежка Львова, отец увез маму, меня и двухнедельную мою сестру в глухую деревню Борусив, где жил его брат, а сам ушел на фронт, за что бендеровцы хотели убить его оставшуюся семью. Но случилось чудо – мы остались живы, а «молодые борцы за свободную Украину» были уничтожены во дворе хаты, которую мы снимали, наступающими русскими войсками. Потом возвращение во Львов, где наша квартира перешла во владение советского офицера... Нашли служебную квартиру во Львовской картинной галерее,из которой отец, возвратившись из запасных частей Красной Армии инвалидом, «загремел» по доносу на 10 лет сталинских лагерей на Колыму и Магадан. В городе начались облавы: членов семей репресированных вывозили в Сибирь, детей отдавали в детский дом. От этой участи мы скрывались в глухой деревне, где мне пришлось испытать все тяготы жизни под диктатом советского режима. Окончила школу, стала студенткой Львовского политехнического института. После института, в 1962 году, получила направление на предприятие, выпускающее спецаппаратуру, но к работе меня не допускали, так как моя биография не внушала доверия ( мне тогда исполнился 21 г.) как «дочери врага народа»....Это клеймо тянулось за мной долгие 20 лет. В 80-е годы наступило какое-то потепление в отношении заграницы, и я впервые поехала в Польшу, открыв для себя иной мир. И вот 1991 год. Развал СССР, в котором мы жили и работали, получали образование, рожали и растили детей. 1992 год (октябрь) – получение гостевой визы в Америку. И то, что не удалось осуществить родителям, довелось осуществить мне. Без статуса, языка, поддержки – жизнь в Америке началась со знаменитого Брайтона в должности няни. Есть крыша над головой, какое-то количество денег и еда. Здесь в газете «Новое Русское Слово» прочитала объявление о русскоговорящем педиатрическом офисе, где работала Кира Белиловская, жена моего близкого товарища и одногруппника, который эмигрировал в Америку в 1972 году. И сейчас вспоминаю эту встречу, как что-то необыкновенное. Узнаю из первых уст о гринкарте и политическом убежище. На последнем остановилась – это дало мне в том далеком 1993 году получить право работать официально. Полтора года по вечерам учила английский язык в Кингсборо Колледже. Будучи общительным по натуре человеком познакомилась с Украинской диаспорой Манхэттене, Коннектикуте и Нью-Джерси. Город Чартерет, поездка к той самой Насте, которая почти 6 лет с братом добиралась в Америку в 30-е годы. Небольшая квартира, стены увешаны фотографиями, в том числе и моих родителей, - поддерживая тем самым воспоминания о родной деревне, родственниками. Украинский обед : борщ и вареники. Все это неповторимо. А вот другое событие: концерт ансамбля подростков в Украинском доме культуры в Манхэттене на Второй Авенью. На сцене поет 15-летняя девочка, точноая копия меня в мои 15 лет. Не могу дождаться окончания концерта. В одну секунду возникает версия: если ее фамилия Доскочинская, если она из города Николаев Львовской области, да еще в наследство голос бабушки, то она моя родственница. Объявляют имена участников ансамбля. Так и есть! Ее зовут Оксана Доскочинская.... Сегодня моя семья в количестве шести человек воссоединилась. Все мы - граждане Америки. Имена Тростинских -- девичья фамилия моей мамы ( 5 человек), выбиты на стене Эллис Айленда. Кто они? Эмигранты прошлого века... И ведь каждая семья имеет свою неповторимую историю иммиграции. Эмиграция... Это слово стало актуальным и близким уже в моем зрелом возрасте. В действительности эмиграция для моей семьи началась в конце позапрошлого века. Вся наша семья проживала на территории теперешней Западной Украины, которая в силу своего географического расположения и многоязычного населения находилась во власти Румынии, Австро-Венгрии и -- уже перед присоединением с Советскому Союзу – Польши. Бедность была постоянным спутником большой семьи по фамилии Тростинские. И когда сельская красавица Екатерина Доскочинская, одаренная прекрасным голосом, встретилась с Онуфрием Тростинским, в жилах которого текла и цыганская кровь, они создали семью, от которой по обе стороны приемные родители отреклись. Первенец появился в 1898 году, и мой дед начал ездить по всем странам Европы как мастер по изготовлению изразцовых печей. С ранней весны и до поздней осени зарабатывал деньги, чтобы прокормить семью. Таким образом его «богатством» стали 18 языков, в том числе и цыганский. Шестеро детей из восьми учились в немецкой школе, которая принадлежала немецкой колонии Доренфельд. В 1924 году моя бабушка умерла, заболев, по рассказам, воспалением легких. Самой маленькой моей тете Кате было всего 1,5 года. Собравшись за океан в Америку, брат деда (Тростинский) хотел забрать ее с собой, но старшие дети ее не отдали. Девочек определили на «службу» в зажиточные семьи во Львов (21 км от деревни), где одна из них – Мися (только после смерти узнали ее настоящее имя - Агафья) воспитывалась в еврейской семье и впитала в себя веру, посещала еврейскую синагогу, знала отлично идыш, еврейский фольклор и культуру. Еще один из детей - Василий- в 1942 году в начале Второй мировой войны выехал в Европу на границу Чехии и Германии,да так и не вернулся из-за страха быть осужденным и попасть в сталинские лагеря, хотя его жена и трое детей по окончании войны в 1945 году возвратились во Львов. Страх перед большевизмом подвигнул многих на выезд в направлении обратном Востоку, а то и за океан. Вот так и мои будущие родители в 1937 году приняли решение вместе с двоюродными братом Антоном и сестрой Настей выехать в Америку. То ли страх перед долгим путешествием на пароходике, то ли неизвестная жизнь за океаном остановила отъезд и они вернулись из города Гданська (Польша) во Львов. За 6 месяцев до начала войны родилась я. В то время отец работал домоуправляющим. 22 июня 1941 года был призван в числе 10 тыс. мужчин в Красную Армию. Четверо суток двигались пешком в сторону дислокации советских войск по 25 км в день, но попасть на линию фронта не удалось. Все призванные в армию были распущены по домам. Началась жизнь на оккупированной немцами территории... В марте 1944 года, когда предполагалась бомбежка Львова, отец увез маму, меня и двухнедельную мою сестру в глухую деревню Борусив, где жил его брат, а сам ушел на фронт, за что бендеровцы хотели убить его оставшуюся семью. Но случилось чудо – мы остались живы, а «молодые борцы за свободную Украину» были уничтожены во дворе хаты, которую мы снимали, наступающими русскими войсками. Потом возвращение во Львов, где наша квартира перешла во владение советского офицера... Нашли служебную квартиру во Львовской картинной галерее,из которой отец, возвратившись из запасных частей Красной Армии инвалидом, «загремел» по доносу на 10 лет сталинских лагерей на Колыму и Магадан. В городе начались облавы: членов семей репресированных вывозили в Сибирь, детей отдавали в детский дом. От этой участи мы скрывались в глухой деревне, где мне пришлось испытать все тяготы жизни под диктатом советского режима. Окончила школу, стала студенткой Львовского политехнического института. После института, в 1962 году, получила направление на предприятие, выпускающее спецаппаратуру, но к работе меня не допускали, так как моя биография не внушала доверия ( мне тогда исполнился 21 г.) как «дочери врага народа»....Это клеймо тянулось за мной долгие 20 лет. В 80-е годы наступило какое-то потепление в отношении заграницы, и я впервые поехала в Польшу, открыв для себя иной мир. И вот 1991 год. Развал СССР, в котором мы жили и работали, получали образование, рожали и растили детей. 1992 год (октябрь) – получение гостевой визы в Америку. И то, что не удалось осуществить родителям, довелось осуществить мне. Без статуса, языка, поддержки – жизнь в Америке началась со знаменитого Брайтона в должности няни. Есть крыша над головой, какое-то количество денег и еда. Здесь в газете «Новое Русское Слово» прочитала объявление о русскоговорящем педиатрическом офисе, где работала Кира Белиловская, жена моего близкого товарища и одногруппника, который эмигрировал в Америку в 1972 году. И сейчас вспоминаю эту встречу, как что-то необыкновенное. Узнаю из первых уст о гринкарте и политическом убежище. На последнем остановилась – это дало мне в том далеком 1993 году получить право работать официально. Полтора года по вечерам учила английский язык в Кингсборо Колледже. Будучи общительным по натуре человеком познакомилась с Украинской диаспорой Манхэттене, Коннектикуте и Нью-Джерси. Город Чартерет, поездка к той самой Насте, которая почти 6 лет с братом добиралась в Америку в 30-е годы. Небольшая квартира, стены увешаны фотографиями, в том числе и моих родителей, - поддерживая тем самым воспоминания о родной деревне, родственниками. Украинский обед : борщ и вареники. Все это неповторимо. А вот другое событие: концерт ансамбля подростков в Украинском доме культуры в Манхэттене на Второй Авенью. На сцене поет 15-летняя девочка, точноая копия меня в мои 15 лет. Не могу дождаться окончания концерта. В одну секунду возникает версия: если ее фамилия Доскочинская, если она из города Николаев Львовской области, да еще в наследство голос бабушки, то она моя родственница. Объявляют имена участников ансамбля. Так и есть! Ее зовут Оксана Доскочинская.... Сегодня моя семья в количестве шести человек воссоединилась. Все мы - граждане Америки. Имена Тростинских -- девичья фамилия моей мамы ( 5 человек), выбиты на стене Эллис Айленда. Кто они? Эмигранты прошлого века... И ведь каждая семья имеет свою неповторимую историю иммиграции.

назад